Дневник войны, глава 169. «Всегда есть дома свежий хлеб, который еще долго будет ассоциироваться с роскошью, а не необходимостью»

У меня дома есть хлебные сухари, которые я заготовила в первые дни полномасштабного российского вторжения. С полок магазинов тогда сметалось все и быстро. В условиях неопределенности нужно было иметь хоть какой-то запас продуктов. И хлеб в этом запасе был главным.

Несмотря на то, что часть фермерских полей сейчас находится на оккупированной территории, а часть просто опасны для жизни из-за минирования, дефицита хлеба в украинских супермаркетах нет.

Наоборот, зайдя в хлебобулочный отдел супермаркета, можно потерять глаза, которые разбежались от огромного выбора наименований. Без глютена, фермерский, суперфуд, органический, кошер, багет, батон, подовой, гречневый, житний, тостерный, со льном, с кунжутом, зерновой, нарезной, лаваш, чиабатта, злаковый, бездрожжевой, заварной, на закваске, с луком, вялеными томатами, оливками, житне-пшеничный, мультизерновой, белый, с высевками, горчичный – от всего этого буквально ломятся полки!

И я этому безмерно рада и очень горжусь: несмотря на войну, всегда дома есть свежий хлеб, который, думаю, еще долго у меня будет ассоциироваться с роскошью, а не необходимостью.

Недавно путешественник и журналист Дмитрий Комаров опубликовал видеоматериал про жителей украинского городка Славутич, что с первых дней российского вторжения оказался в тотальной блокаде и голоде. Слушаешь рассказы местных, и просто в голове не укладывается, как такое может быть в ХХІ веке.

Славутич – городок в Киевской области, который является ровесником Чернобыльской катастрофы: был построен как раз после атомной трагедии для тех, кого эвакуировали. Географически со всех сторон город окружен густым лесом и попасть в него можно только по одной трассе.

Российские войска, зайдя 24 февраля 2022 года в село перед Славутичем, перекрыли эту логистическую артерию. Город оказался в полнейшей оккупации и блокаде.

Жительница Славутича, Ярослава, рассказала, как тогда ничего не было в магазинах и выпекали хлеб, из чего могли. И по сей день она хранит те артефакты в своей морозилке. Говорит, что будет хранить тот хлеб вечно.

А вот Александр, тоже славутчанин, показывает Дмитрию талоны на хлеб, по которому раз в неделю можно было получить одну буханку хлеба на семью: «У меня тетка была блокадницей и она рассказывала про те 100 грамм хлеба, которые получала в Ленинграде. И я понимал, что у нас было меньше, меньше 100 грамм в день».

Местные, чтобы выжить, начали искать альтернативу. По тайным тропинкам в лесу из соседних сел удалось принести мешки с мукой, что предназначалась для животных – грубого помола, с землей, песком и комбикормом. Выпекали в супермаркетах – хлебозавода в городе не было.

Когда закончилась обычная соль, то использовали ту, что предназначалась для посыпки дорог зимой. Ее мешали с водой – грязь и песок выпадали в осадок, а соленую воду использовали в тесто. Когда закончились дрожжи –пекли на пиве.

Самое болезненное то, что когда Дмитрий расспрашивал горожан про то время, дети на улицах говорили: «Это был самый вкусный хлеб в моей жизни!»

А еще недавно я прочитала историю кикбоксера Алексея Анули, который девять месяцев провел в российских пыточных. Помимо психических и силовых пыток, безусловно, были пытки голодом:

«…Несколько раз давали есть из миски служебной собаки… А как-то я принес с улицы дождевого червяка. Замотал в тряпку, положил в сливной бачок и забыл на неделю. Достаю, а там уже был их целый выводок. Так я получил первый белок за долгое время. Съел всех. Шоколад не ел после плена с таким удовольствием, как тогда дождевых червяков».

И это далеко не все из его воспоминаний. Такое очень страшно читать. Страшно осознавать. Но об этом нужно рассказывать на весь мир. И бороться за справедливость, вопреки всему.